Артист переговорного жанра
Название: Безумный мир
Автор: я
Размер: мини, ок. 2700 слов.
Пейринг/Персонажи: ДвЗв, Магдалена фон Вестфален, массовка.
Жанр: трэш, слэш и йумор
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: О дуэлях, алкоголе и женщинах, а так же немножко о системе в целом.
читать дальшеПрием у маркиза Августа фон Браунфельса был таким же унылым, как и все остальные приемы. Шепотки сплетничающих по углам дамочек в пышных платьях, надменные физиономии мужчин, обвешанных орденами так, словно они отправились в армию сразу же, как только появились на свет, еда и бесконечные танцы.
Ройенталь подобные приемы терпеть не мог, однако с тех пор, как папаша отправился в Хель — куда еще мог отправиться этот никчемный человек? — и Оскар остался единственным наследником своей семьи, на приемах приходилось присутствовать.
Выручало одно — на Одине Ройенталь появлялся редко, большую часть времени проводя либо в космосе, либо на отдаленных военных базах, поэтому от необходимости часто посещать эти провонявшие духами мероприятия был избавлен.
Однако же, стоило ему вернуться на планету, как тут же выяснялось, что среди накопившейся корреспонденции его обязательно дожидается очередное письмо с вензелями, содержащее в себе приглашение на какой-нибудь званый ужин.
Вколоченные — иногда в прямом смысле слова — с детства правила этикета отказаться не позволяли, поэтому приходилось приезжать и до самого позднего вечера бродить по залам эдаким диковинным чудовищем.
Вернее, двумя чудовищами — на сопровождающего друга Вольфганга Миттермайера, приглашаемого из вежливости, таращились не менее выразительно.
И впрямь, парочка из них выходила колоритная — пробравшийся наверх простолюдин, неизвестно что делающий на великосветских раутах, и отмеченный печатью чужой измены бастард, который по случайному стечению обстоятельств до сих пор жив.
Кажется, за этим их и приглашали — поработать веселящей гостей диковиной. Кто-то заводит себе экзотических животных, кто-то берет на работу в дом чернокожих мятежников, а кто-то приглашает странных военных. Каждый выпендривается своим богатством перед другими, как может.
Конечно, можно было бы закадрить какую-нибудь девицу из числа гостей — по крайней мере, возмущение ее жениха, буде таковой обнаружится, внесет разнообразие в унылую скуку вечера. Но оставлять Вольфганга надолго одного не хотелось — Ройенталь знал, что его другу, не имеющему возможности похвастаться благородным происхождением, еще неуютнее. Безусловно, сказать, что Миттермайер был единственным простолюдином на этих приемах, было нельзя. Но процарапавшие себе путь наверх простые люди мигом отгораживались от тех, кто был одного с ними происхождения, и всем своим видом давали понять, что отныне они выше остальных, поэтому желанием общаться с таким же, как они, простолюдином, совершенно не горят.
Впрочем, на приеме у маркиза Браунфельса подавали отличное вино, частично искупавшее унылость вечера в целом.
— Не понимаю, почему все выбившиеся наверх простолюдины задирают носы, — покачал головой Вольфганг, вертя в руках бокал вина. — Можно подумать, титул они получили за какие-то выдающиеся заслуги.
— Бывает, — пожал плечами Ройенталь. — Вон, коммодор Вайгль действительно получил титул за заслуги от кайзера лично, потому что толковый инженер.
— А теперь посчитай, сколько процентов занимают такие Вайгли от общей массы, — Вольф нахмурился и отпил вина. — И то, Вайгль теперь тоже смотрит на окружающих, как на мусор, хотя я еще помню, как его в академии били — он всего на пару лет старше меня.
— Ну, Вайгль-то имеет право, — усмехнулся Ройенталь. — Когда тебя в академии бьют, а потом сам кайзер признает твои заслуги, поневоле начнешь задирать нос, что оценили тебя, а не тех, кто тебя бил.
— А остальные? — повел плечом Миттермайер.
— А остальные просто нахватались бацилл аристократии, — фыркнул Ройенталь. — Будешь со мной и дальше так тесно общаться, тоже нахватаешься, — он угрожающе пошевелил пальцами.
— Не нахватаюсь, — уверенно покачал головой Вольфганг. — Я регулярно провожу дезинфекцию организма, — и он отхлебнул еще вина.
Ройенталь усмехнулся.
— Это что же, если я буду пить столько же, сколько и ты, то в конце концов во мне передохнут все бациллы аристократизма, и я стану простолюдином? Правда, — негромко добавил он, — я и так бракованный, так что, быть может, и бациллы у меня такие же?
— А может быть, они меня просто полюбили, поэтому и не кусают, — развел руками Вольф.
— Надо запомнить на будущее, — проговорил Оскар. — Подойду к следующей даме, улыбнусь и скажу: «Дорогая, вы нравитесь моим бациллам, как вы смотрите на то, чтобы познакомить их с вашими?»
Вольфганг прыснул в кулак, стараясь не расхохотаться в полный голос. Сплетничающие неподалеку дамы умолкли, смерили сидящих за столиком Ройенталя и Миттермайера укоризненными взглядами, и отошли подальше.
— В высшем свете неприлично быть веселым? — спросил Вольфганг негромко. — На скучном приеме должно быть скучно всем?
— Не обращай внимания, — покачал головой Ройенталь. — В конце концов, нас пригласили служить экзотической картинкой, а значит, мы имеем полное право наплевать на их правила. В бытие выродком есть свои плюсы, — зловеще усмехнулся он.
Миттермайер молча покачал головой. Иногда, особенно после хорошего вина, злость Ройенталя на аристократию приобретала подобный оттенок веселья, и как правило, это кончалось либо дуэлью, либо простым мордобоем, либо еще какими-нибудь не очень веселыми приключениями.
— По-моему, мы и так нарушаем их правила одним своим существованием, — развел руками Вольф.
Ройенталь кивнул.
Дружба между двумя тогда еще десантниками переросла в нечто большее уже давно, и этот факт доставлял удовольствие от осознания нарушения еще одного правила высшего общества. Миттермайеру на это общество, по большому счету, было наплевать, а вот привыкшему ходить по грани Ройенталю явно нравилось нарушать запрет, как подростку, втайне от родителей просматривающему фильмы для взрослых.
Наверное, если бы кому-то стало об этом известно, вряд ли бы он удивился — от странного, выбивающегося из правил бракованного аристократа, водящего тесную дружбу с непозволительно талантливым по меркам имперского общества простолюдином, наверняка ожидали чего угодно. Но рисковать жизнью и репутацией оба не собирались — в конце концов, сиюминутное удовольствие от вытянувшихся лиц не стоит сломанной жизни и карьеры.
Ройенталь в такие моменты кривился и позволял себе непатриотичные высказывания в адрес Гольденбаумов, Вольфганг пожимал плечами. Он-то с этим режимом тем более ничего сделать не мог.
Пока что.
Вино в бутылке кончилось, и Ройенталь, подозвав мажордома, попросил еще одну. Мажордом кивнул и ушел, и Оскар, от нечего делать оглядевшись по сторонам, тихо выругался.
— Я не знал, что она будет здесь, — мрачно проговорил он.
— Кто? — Вольфганг вытянул шею, пытаясь понять, кого имеет в виду друг.
— Графиня фон Циммерман, — Ройенталь указал глазами на дородную пожилую даму, разодетую так, как пристало бы молодой девушке. Сопровождающая же даму молодая девица была одета скромнее и держалась куда менее уверенно.
— Чем ты успел перед ней провиниться? — спросил Вольфганг, поворачиваясь.
— Имел неосторожность поухаживать за ее племянницей, — Ройенталь едва заметно кивнул в сторону девушки. — А графиня бдит за моральным обликом этой девицы, потому что надеется выдать ее замуж поудачнее. С учетом вспыхнувшего скандала сомневаюсь, — добавил он буднично, — что графине удастся урвать тот кусок, на который она рассчитывала.
Миттермайер смерил взглядом обеих женщин, которые как раз в этот момент здоровались с баронессой фон Вестфален, и покачал головой.
— Девчонка и так, судя по всему, запугана своей тетушкой, — проговорил он, — мог бы и пожалеть ее.
— Жалеть женщину? — Ройенталь поднял бровь с таким видом, словно Миттермайер попросил его принести с неба луну. — Поверь мне, с такой тетушкой Анастазия вряд ли останется без мужа. Тем более, что баронесса фон Вестфален ей покровительствует, рассмотрев в этой барышне талант художницы. Так что не переживай, она выкарабкается. К тому же после смерти тетушки она и вовсе останется единственной наследницей, вот тетушка за нее и трясется.
— Зачем она тебе понадобилась, — вздохнул Вольфганг. Хобби Ройенталя, нередко приводившее его к дуэлям и прочим неприятностям, он не одобрял и не разделял, хотя сам Ройенталь искренне полагал, что ничего особенного не делает. В конце концов, зачем еще нужны красивые женщины?
— Мне было интересно, есть ли у этой девушки еще какие-то таланты, — Ройенталь улыбнулся уголком рта. — Увы, талантом художницы — весьма посредственном, надо сказать, — все ее способности и исчерпываются.
Миттермайер ничего не стал не это отвечать, тем более, что в этот момент мажордом принес заказанную бутылку вина.
— Герр Ройенталь? — позвал мелодичный женский голос, и не донесший до рта бокал Оскар негромко выругался и обернулся.
— Госпожа баронесса? — любезно улыбнулся он. — Рад вас видеть.
— Приберегите вашу лицемерную вежливость для тех, кто ее заслуживает, — отчеканила Магдалена, подходя ближе. — Я пришла сюда не для дежурного обмена любезностями.
— Вот как? — поднял бровь Ройенталь. — В таком случае, чего же вы хотите?
— Я хочу предупредить вас, чтобы вы держались подальше от фройляйн Анастазии фон Циммерман, — ровно проговорила Магдалена. — Одной вашей репутации уже достаточно, чтобы испортить этой достойной девушке будущее.
— Моя слава уже бежит впереди меня? — усмехнулся Оскар. — Польщен.
— Ройенталь, — негромко одернул его Миттермайер, но, кажется, вино, которое подавали в доме маркиза, и впрямь было хорошее.
— Извини, Миттермайер, но мне действительно интересно, что мне может сделать женщина, — Ройенталь снова обернулся к Магдалене.
— Например, я тоже могу вызвать вас на дуэль, — ответила та без всякой тени иронии.
— Серьезно? — искреннее удивился Ройенталь, и, кажется, даже протрезвел. — На каких основаниях?
— Согласно действующему регламенту, оскорбление главы дома другим дворянином может служить поводов для дуэли, — проговорила Магдалена, с угрожающим щелчком складывая веер. — Так как я являюсь главой дома фон Вестфален, как вам известно, то ваше настойчивое желание загубить репутацию моей протеже я могу в полной мере рассматривать, как умышленное оскорбление меня. Соответственно, я имею право вызвать вас на дуэль. А если вы откажетесь, — улыбнулась она, — то будете иметь репутацию военного, испугавшегося женщины.
Повисла тяжелая пауза. Ройенталь медленно поднялся из-за стола и повернулся к баронессе.
— Если вы считаете меня трусом, способным испугаться женщины, — холодно проговорил он, — то я имею полное право считать это оскорблением с вашей стороны. Вы хотите дуэли? Что ж, давайте! Я вызываю вас на дуэль, госпожа баронесса!
— Я принимаю ваш вызов! — ответила Магдалена. — Место и время обсудим позже, чтобы не нервировать хозяев этого достопочтенного дома.
— Согласен, — процедил Ройенталь, и, дождавшись, когда она уйдет, уселся обратно за стол.
Миттермайер смерил его долгим взглядом и отодвинул бутылку с вином подальше.
— Хватит тебе на сегодня, — решительно проговорил он.
Утро выдалось таким, каким и должно быть похмельное утро — сырым, стылым и промозглым. Хмурилось серое небо, хмурились тяжелые серые тучи, хмурился Ройенталь, прижимая к гудящей голове холодный стакан.
В полупустом особняке было тихо, серо и сумрачно. Ройенталь с раздражением пытался сообразить, сколько же он выпил вчера, чтобы приехать домой.
Кажется, Миттермайер вчера что-то такое сказал, что, судя по тому, до какого состояния они допились, показываться дома ему явно не стоит. Он даже вроде бы дозвонился домой и сказал, что прием затягивается до утра.
А потом они с Ройенталем все-таки сбежали из этой обители уныния, и, по всей видимости, поехали сюда.
Кстати, о Миттермайере…
Вольфганг не обнаружился рядом, когда Ройенталь открыл глаза, не нашелся в столовой, гостиной и даже на кухне, куда Оскар заглянул от отчаяния. То ли он заблудился вчера в коридорах дома, и его погреб под собой рухнувший откуда-нибудь раритетный хлам, который Ройенталь регулярно собирался выбросить, то ли он просто отправился домой, показаться на глаза жене и родителям.
Впрочем, в тихий побег Ройенталь не верил — Вольф бы непременно его разбудил. Может быть, конечно, он и будил, но Ройенталь уснул снова и забыл об этом? Или что-то случилось дома, вынудив Миттермайера сбежать, не дожидаясь, пока Оскар проснется?
Послышавшиеся тихие шаги заставили Ройенталя поднять взгляд. Кто-то ступал очень тихо и очень аккуратно, даже шикнув на предательски скрипнувшую половицу. Потом дверь медленно открылась, и просочившийся в кабинет Миттермайер осторожно поставил перед другом на стол бутылку пива.
— Доброе утро, — шепотом проговорил Вольфганг.
— Мгм, — без энтузиазма откликнулся Ройенталь и взял в руки бутылку. Та была восхитительно холодной, и Ройенталь прижал ее к гудящей голове вместо нагревшегося стакана.
— Извини, пришлось с утра сбегать, — указал Миттермайер глазами на бутылку. — В твоем доме было только вино и какой-то коньяк, возраст которого уже превращает его потребление в геронтофилию. Я счел, что для того, чтобы опохмелиться, он не годится, а от вина после вчерашнего меня воротит.
— Не знаю уж, чем маркиз разбавляет свое вино, но в голову это пойло ударяет прилично, — Ройенталь поморщился от звука собственного голоса и, ловко отвернув крышку, жадно присосался к бутылке.
— Вчера ты сказал, что вино хорошее, — пожал плечами Вольфганг.
— Вчера оно производило впечатление хорошего, — ответил Оскар, и, помолчав, добавил, — прямо как женщины. Сначала они кажутся тебе красавицами, а потом, когда ты ослабишь бдительность, бьют исподтишка.
— Зачем ты тогда его пил? — густая бровь Миттермайера вопросительно изогнулась.
— Примерно затем же, зачем я соблазняю женщин, — усмехнулся Ройенталь, и Вольфганг, поморщившись, поднял глаза к потолку. Чувство юмора Оскара фон Ройенталя, страдающего от похмелья, мало отличалось от чувства юмора его же, но пьяного.
— Кстати, о женщинах, — Ройенталь отхлебнул еще пива. — Пить вчера и впрямь надо было меньше. С утра меня преследует какая-то навязчивая галлюцинация, как будто я вызвал на дуэль баронессу фон Вестфален.
— Я не хочу тебя расстраивать, но это не галлюцинация, — вздохнул Миттермайер.
Ройенталь недоуменно округлил глаза, но, впрочем, на его лицо быстро вернулось прежнее меланхолическое выражение.
— Ее секунданты приходили с утра, — продолжил Вольф. — Как раз когда я отправился за пивом. Но так как мы оба были не в той кондиции, чтобы обсуждать серьезные дела, я попросил их зайти вечером.
— Изумительно, — протянул Ройенталь и снова присосался к бутылке, но, спохватившись, тут же поднял глаза на друга. — Да, ты сам-то…
— Я уже, — указал Вольфганг взглядом на бутылку. — Можешь допивать.
***
Дуэль была назначена на полдень следующего дня. Госпожа баронесса, по словам секундантов, предпочла классические допотопные пистолеты, потому что, как она справедливо заметила, они с герром Ройенталем находились в разных весовых категориях. К тому же, как вскользь обмолвились секунданты, увиденные госпожой баронессой обильные возлияния на приеме у маркиза фон Браунфельса, коим предавались уважаемые господа Ройенталь и Миттермайер, заставляли ее сомневаться в том, что герр Ройенталь будет в состоянии удержать шпагу. «За такие слова я обязан вызвать ее вторично» — мрачно заявил Ройенталь, когда Миттермайер вкратце пересказал ему результаты переговоров.
— Не советую, — покачал головой Миттермайер, проверяя дуло дуэльного пистолета; судя по отличному состоянию, в котором тот пребывал, без дела он не залеживался. — Насколько я слышал, баронесса и впрямь неплохо стреляет.
— Настолько неплохо, что способна пристрелить десантника? — вскинулся Ройенталь.
— Настолько неплохо, чтобы суметь его ранить, — ответил Вольфганг. — А меня и такой вариант не устраивает.
— Не волнуйся, — усмехнулся Ройенталь, и Миттермайер фыркнул. — Как бы там ни было — она женщина. У женщины могут сдать нервы.
— Сомневаюсь, — ответил Вольфганг. — Она неплохо стреляет, неплохо фехтует, и, насколько мне известно, это не первая ее дуэль. Она все-таки глава дома, и ей приходится отстаивать свою честь не только на словах. Тем более, она женщина, поэтому ей приходится заставлять окружающих считаться с ней. Если вдуматься, — добавил он, помолчав, — ей можно только посочувствовать.
Ройенталь хохотнул, и по-своему истолковавший его слова Вольфганг покачал головой, откладывая пистолет обратно в футляр.
— Не вижу в этом ничего смешного.
— Я не об этом, — Ройенталь отмахнулся, — просто мне подумалось о том, насколько же безумен тот мир, в котором мы живем. Я, аристократ, который вообще не должен был родиться, тем не менее, являюсь офицером космофлота Рейха, и при этом я проведу ночь с мужчиной перед тем, как отправиться на дуэль с женщиной. Театр абсурда какой-то.
— Ты как-то сказал, что живешь ради того, чтобы бросать вызов системе, — проговорил в ответ Миттермайер. — По-моему, у тебя отлично получается.
Утро следующего дня выдалось настолько солнечным, что Миттермайеру, из без того хмурившемуся с утра, это показалось не совсем правильным. В такое отвратительно веселое утро следовало заниматься чем-нибудь более продуктивным, чем помогать лучшему другу в сборах перед дуэлью.
Рано утром Миттермайер успел заглянуть домой, чтобы чмокнуть в щеку жену и предупредить, что у него возникли небольшие трудности на службе, и что он немного задержится и все объяснит позже. И даже от завтрака, хотя Эва испекла что-то весьма аппетитно пахнущее, пришлось отказаться — все равно кусок в горло не лез, стоило Вольфгангу представить себе объем неприятностей, который повлек бы за собой любой исход грядущей дуэли.
И все равно он опоздал — к тому моменту, когда такси притормозило около особняка Ройенталя, секунданты госпожи баронессы уже выходили за ворота.
Вольфганг выскочил из машины и поспешил к особняку.
— Ройенталь! — позвал он с порога. — Что-то случилось?
— Случилось, — мрачно проговорил Оскар, спускаясь по лестнице и на ходу стаскивая китель. — Можешь расслабиться, мы никуда не идем.
— То есть? — недоуменно нахмурился Вольфганг. — Дуэль отменяется?
— Отменяется, — кивнул Ройенталь. — Личным указом кайзера Фридриха.
Миттермайер почувствовал, как по его спине побежал холодок.
— Откуда кайзер об этом узнал? — негромко спросил Вольфганг.
— То, что знают две женщины, на следующий день знают все, — Ройенталь фыркнул, приглаживая волосы. — Баронесса фон Вестфален, если ты не знал — близкая подруга графини Грюневальд, фаворитки его величества. Узнав о том, что у подруги назначена дуэль, графиня рассказала об этом кайзеру, а тот, видимо, пребывая в благодушном настрое после вина, повелел отменить дуэль. Потому что, — добавил он ядовито, — будет обидно, если такая красивая женщина, как баронесса, пострадает.
— И больше он ничего не сказал? — уточнил Миттермайер.
— Нет, больше он ничего не сказал.
— В таком случае, мы идем завтракать, — Вольфганг решительно ухватил не успевшего окончательно стащить китель Ройенталя за локоть и потащил к выходу. — Эва там что-то вкусное приготовила, и я просто обязан с тобой этим поделиться.
— Почему ты уверен, что обязан поделиться, если не знаешь, что там? — вяло попытался возразить Ройенталь, на ходу натягивая китель обратно.
— Эва плохого не приготовит! — авторитетно ответил Миттермайер, увлекая его к выходу. — Будем считать, что мы отмечаем успешное разрешение вашего конфликта.
На лице Оскара обозначилось желание возразить, но то ли он не нашел подходящих слов, то ли перспектива домашней еды показалась более привлекательной — кто знает, — однако спорить он не стал, и, наконец попав рукой в рукав, застегнул молнию кителя и направился следом за другом.
Автор: я
Размер: мини, ок. 2700 слов.
Пейринг/Персонажи: ДвЗв, Магдалена фон Вестфален, массовка.
Жанр: трэш, слэш и йумор
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: О дуэлях, алкоголе и женщинах, а так же немножко о системе в целом.
читать дальшеПрием у маркиза Августа фон Браунфельса был таким же унылым, как и все остальные приемы. Шепотки сплетничающих по углам дамочек в пышных платьях, надменные физиономии мужчин, обвешанных орденами так, словно они отправились в армию сразу же, как только появились на свет, еда и бесконечные танцы.
Ройенталь подобные приемы терпеть не мог, однако с тех пор, как папаша отправился в Хель — куда еще мог отправиться этот никчемный человек? — и Оскар остался единственным наследником своей семьи, на приемах приходилось присутствовать.
Выручало одно — на Одине Ройенталь появлялся редко, большую часть времени проводя либо в космосе, либо на отдаленных военных базах, поэтому от необходимости часто посещать эти провонявшие духами мероприятия был избавлен.
Однако же, стоило ему вернуться на планету, как тут же выяснялось, что среди накопившейся корреспонденции его обязательно дожидается очередное письмо с вензелями, содержащее в себе приглашение на какой-нибудь званый ужин.
Вколоченные — иногда в прямом смысле слова — с детства правила этикета отказаться не позволяли, поэтому приходилось приезжать и до самого позднего вечера бродить по залам эдаким диковинным чудовищем.
Вернее, двумя чудовищами — на сопровождающего друга Вольфганга Миттермайера, приглашаемого из вежливости, таращились не менее выразительно.
И впрямь, парочка из них выходила колоритная — пробравшийся наверх простолюдин, неизвестно что делающий на великосветских раутах, и отмеченный печатью чужой измены бастард, который по случайному стечению обстоятельств до сих пор жив.
Кажется, за этим их и приглашали — поработать веселящей гостей диковиной. Кто-то заводит себе экзотических животных, кто-то берет на работу в дом чернокожих мятежников, а кто-то приглашает странных военных. Каждый выпендривается своим богатством перед другими, как может.
Конечно, можно было бы закадрить какую-нибудь девицу из числа гостей — по крайней мере, возмущение ее жениха, буде таковой обнаружится, внесет разнообразие в унылую скуку вечера. Но оставлять Вольфганга надолго одного не хотелось — Ройенталь знал, что его другу, не имеющему возможности похвастаться благородным происхождением, еще неуютнее. Безусловно, сказать, что Миттермайер был единственным простолюдином на этих приемах, было нельзя. Но процарапавшие себе путь наверх простые люди мигом отгораживались от тех, кто был одного с ними происхождения, и всем своим видом давали понять, что отныне они выше остальных, поэтому желанием общаться с таким же, как они, простолюдином, совершенно не горят.
Впрочем, на приеме у маркиза Браунфельса подавали отличное вино, частично искупавшее унылость вечера в целом.
— Не понимаю, почему все выбившиеся наверх простолюдины задирают носы, — покачал головой Вольфганг, вертя в руках бокал вина. — Можно подумать, титул они получили за какие-то выдающиеся заслуги.
— Бывает, — пожал плечами Ройенталь. — Вон, коммодор Вайгль действительно получил титул за заслуги от кайзера лично, потому что толковый инженер.
— А теперь посчитай, сколько процентов занимают такие Вайгли от общей массы, — Вольф нахмурился и отпил вина. — И то, Вайгль теперь тоже смотрит на окружающих, как на мусор, хотя я еще помню, как его в академии били — он всего на пару лет старше меня.
— Ну, Вайгль-то имеет право, — усмехнулся Ройенталь. — Когда тебя в академии бьют, а потом сам кайзер признает твои заслуги, поневоле начнешь задирать нос, что оценили тебя, а не тех, кто тебя бил.
— А остальные? — повел плечом Миттермайер.
— А остальные просто нахватались бацилл аристократии, — фыркнул Ройенталь. — Будешь со мной и дальше так тесно общаться, тоже нахватаешься, — он угрожающе пошевелил пальцами.
— Не нахватаюсь, — уверенно покачал головой Вольфганг. — Я регулярно провожу дезинфекцию организма, — и он отхлебнул еще вина.
Ройенталь усмехнулся.
— Это что же, если я буду пить столько же, сколько и ты, то в конце концов во мне передохнут все бациллы аристократизма, и я стану простолюдином? Правда, — негромко добавил он, — я и так бракованный, так что, быть может, и бациллы у меня такие же?
— А может быть, они меня просто полюбили, поэтому и не кусают, — развел руками Вольф.
— Надо запомнить на будущее, — проговорил Оскар. — Подойду к следующей даме, улыбнусь и скажу: «Дорогая, вы нравитесь моим бациллам, как вы смотрите на то, чтобы познакомить их с вашими?»
Вольфганг прыснул в кулак, стараясь не расхохотаться в полный голос. Сплетничающие неподалеку дамы умолкли, смерили сидящих за столиком Ройенталя и Миттермайера укоризненными взглядами, и отошли подальше.
— В высшем свете неприлично быть веселым? — спросил Вольфганг негромко. — На скучном приеме должно быть скучно всем?
— Не обращай внимания, — покачал головой Ройенталь. — В конце концов, нас пригласили служить экзотической картинкой, а значит, мы имеем полное право наплевать на их правила. В бытие выродком есть свои плюсы, — зловеще усмехнулся он.
Миттермайер молча покачал головой. Иногда, особенно после хорошего вина, злость Ройенталя на аристократию приобретала подобный оттенок веселья, и как правило, это кончалось либо дуэлью, либо простым мордобоем, либо еще какими-нибудь не очень веселыми приключениями.
— По-моему, мы и так нарушаем их правила одним своим существованием, — развел руками Вольф.
Ройенталь кивнул.
Дружба между двумя тогда еще десантниками переросла в нечто большее уже давно, и этот факт доставлял удовольствие от осознания нарушения еще одного правила высшего общества. Миттермайеру на это общество, по большому счету, было наплевать, а вот привыкшему ходить по грани Ройенталю явно нравилось нарушать запрет, как подростку, втайне от родителей просматривающему фильмы для взрослых.
Наверное, если бы кому-то стало об этом известно, вряд ли бы он удивился — от странного, выбивающегося из правил бракованного аристократа, водящего тесную дружбу с непозволительно талантливым по меркам имперского общества простолюдином, наверняка ожидали чего угодно. Но рисковать жизнью и репутацией оба не собирались — в конце концов, сиюминутное удовольствие от вытянувшихся лиц не стоит сломанной жизни и карьеры.
Ройенталь в такие моменты кривился и позволял себе непатриотичные высказывания в адрес Гольденбаумов, Вольфганг пожимал плечами. Он-то с этим режимом тем более ничего сделать не мог.
Пока что.
Вино в бутылке кончилось, и Ройенталь, подозвав мажордома, попросил еще одну. Мажордом кивнул и ушел, и Оскар, от нечего делать оглядевшись по сторонам, тихо выругался.
— Я не знал, что она будет здесь, — мрачно проговорил он.
— Кто? — Вольфганг вытянул шею, пытаясь понять, кого имеет в виду друг.
— Графиня фон Циммерман, — Ройенталь указал глазами на дородную пожилую даму, разодетую так, как пристало бы молодой девушке. Сопровождающая же даму молодая девица была одета скромнее и держалась куда менее уверенно.
— Чем ты успел перед ней провиниться? — спросил Вольфганг, поворачиваясь.
— Имел неосторожность поухаживать за ее племянницей, — Ройенталь едва заметно кивнул в сторону девушки. — А графиня бдит за моральным обликом этой девицы, потому что надеется выдать ее замуж поудачнее. С учетом вспыхнувшего скандала сомневаюсь, — добавил он буднично, — что графине удастся урвать тот кусок, на который она рассчитывала.
Миттермайер смерил взглядом обеих женщин, которые как раз в этот момент здоровались с баронессой фон Вестфален, и покачал головой.
— Девчонка и так, судя по всему, запугана своей тетушкой, — проговорил он, — мог бы и пожалеть ее.
— Жалеть женщину? — Ройенталь поднял бровь с таким видом, словно Миттермайер попросил его принести с неба луну. — Поверь мне, с такой тетушкой Анастазия вряд ли останется без мужа. Тем более, что баронесса фон Вестфален ей покровительствует, рассмотрев в этой барышне талант художницы. Так что не переживай, она выкарабкается. К тому же после смерти тетушки она и вовсе останется единственной наследницей, вот тетушка за нее и трясется.
— Зачем она тебе понадобилась, — вздохнул Вольфганг. Хобби Ройенталя, нередко приводившее его к дуэлям и прочим неприятностям, он не одобрял и не разделял, хотя сам Ройенталь искренне полагал, что ничего особенного не делает. В конце концов, зачем еще нужны красивые женщины?
— Мне было интересно, есть ли у этой девушки еще какие-то таланты, — Ройенталь улыбнулся уголком рта. — Увы, талантом художницы — весьма посредственном, надо сказать, — все ее способности и исчерпываются.
Миттермайер ничего не стал не это отвечать, тем более, что в этот момент мажордом принес заказанную бутылку вина.
— Герр Ройенталь? — позвал мелодичный женский голос, и не донесший до рта бокал Оскар негромко выругался и обернулся.
— Госпожа баронесса? — любезно улыбнулся он. — Рад вас видеть.
— Приберегите вашу лицемерную вежливость для тех, кто ее заслуживает, — отчеканила Магдалена, подходя ближе. — Я пришла сюда не для дежурного обмена любезностями.
— Вот как? — поднял бровь Ройенталь. — В таком случае, чего же вы хотите?
— Я хочу предупредить вас, чтобы вы держались подальше от фройляйн Анастазии фон Циммерман, — ровно проговорила Магдалена. — Одной вашей репутации уже достаточно, чтобы испортить этой достойной девушке будущее.
— Моя слава уже бежит впереди меня? — усмехнулся Оскар. — Польщен.
— Ройенталь, — негромко одернул его Миттермайер, но, кажется, вино, которое подавали в доме маркиза, и впрямь было хорошее.
— Извини, Миттермайер, но мне действительно интересно, что мне может сделать женщина, — Ройенталь снова обернулся к Магдалене.
— Например, я тоже могу вызвать вас на дуэль, — ответила та без всякой тени иронии.
— Серьезно? — искреннее удивился Ройенталь, и, кажется, даже протрезвел. — На каких основаниях?
— Согласно действующему регламенту, оскорбление главы дома другим дворянином может служить поводов для дуэли, — проговорила Магдалена, с угрожающим щелчком складывая веер. — Так как я являюсь главой дома фон Вестфален, как вам известно, то ваше настойчивое желание загубить репутацию моей протеже я могу в полной мере рассматривать, как умышленное оскорбление меня. Соответственно, я имею право вызвать вас на дуэль. А если вы откажетесь, — улыбнулась она, — то будете иметь репутацию военного, испугавшегося женщины.
Повисла тяжелая пауза. Ройенталь медленно поднялся из-за стола и повернулся к баронессе.
— Если вы считаете меня трусом, способным испугаться женщины, — холодно проговорил он, — то я имею полное право считать это оскорблением с вашей стороны. Вы хотите дуэли? Что ж, давайте! Я вызываю вас на дуэль, госпожа баронесса!
— Я принимаю ваш вызов! — ответила Магдалена. — Место и время обсудим позже, чтобы не нервировать хозяев этого достопочтенного дома.
— Согласен, — процедил Ройенталь, и, дождавшись, когда она уйдет, уселся обратно за стол.
Миттермайер смерил его долгим взглядом и отодвинул бутылку с вином подальше.
— Хватит тебе на сегодня, — решительно проговорил он.
Утро выдалось таким, каким и должно быть похмельное утро — сырым, стылым и промозглым. Хмурилось серое небо, хмурились тяжелые серые тучи, хмурился Ройенталь, прижимая к гудящей голове холодный стакан.
В полупустом особняке было тихо, серо и сумрачно. Ройенталь с раздражением пытался сообразить, сколько же он выпил вчера, чтобы приехать домой.
Кажется, Миттермайер вчера что-то такое сказал, что, судя по тому, до какого состояния они допились, показываться дома ему явно не стоит. Он даже вроде бы дозвонился домой и сказал, что прием затягивается до утра.
А потом они с Ройенталем все-таки сбежали из этой обители уныния, и, по всей видимости, поехали сюда.
Кстати, о Миттермайере…
Вольфганг не обнаружился рядом, когда Ройенталь открыл глаза, не нашелся в столовой, гостиной и даже на кухне, куда Оскар заглянул от отчаяния. То ли он заблудился вчера в коридорах дома, и его погреб под собой рухнувший откуда-нибудь раритетный хлам, который Ройенталь регулярно собирался выбросить, то ли он просто отправился домой, показаться на глаза жене и родителям.
Впрочем, в тихий побег Ройенталь не верил — Вольф бы непременно его разбудил. Может быть, конечно, он и будил, но Ройенталь уснул снова и забыл об этом? Или что-то случилось дома, вынудив Миттермайера сбежать, не дожидаясь, пока Оскар проснется?
Послышавшиеся тихие шаги заставили Ройенталя поднять взгляд. Кто-то ступал очень тихо и очень аккуратно, даже шикнув на предательски скрипнувшую половицу. Потом дверь медленно открылась, и просочившийся в кабинет Миттермайер осторожно поставил перед другом на стол бутылку пива.
— Доброе утро, — шепотом проговорил Вольфганг.
— Мгм, — без энтузиазма откликнулся Ройенталь и взял в руки бутылку. Та была восхитительно холодной, и Ройенталь прижал ее к гудящей голове вместо нагревшегося стакана.
— Извини, пришлось с утра сбегать, — указал Миттермайер глазами на бутылку. — В твоем доме было только вино и какой-то коньяк, возраст которого уже превращает его потребление в геронтофилию. Я счел, что для того, чтобы опохмелиться, он не годится, а от вина после вчерашнего меня воротит.
— Не знаю уж, чем маркиз разбавляет свое вино, но в голову это пойло ударяет прилично, — Ройенталь поморщился от звука собственного голоса и, ловко отвернув крышку, жадно присосался к бутылке.
— Вчера ты сказал, что вино хорошее, — пожал плечами Вольфганг.
— Вчера оно производило впечатление хорошего, — ответил Оскар, и, помолчав, добавил, — прямо как женщины. Сначала они кажутся тебе красавицами, а потом, когда ты ослабишь бдительность, бьют исподтишка.
— Зачем ты тогда его пил? — густая бровь Миттермайера вопросительно изогнулась.
— Примерно затем же, зачем я соблазняю женщин, — усмехнулся Ройенталь, и Вольфганг, поморщившись, поднял глаза к потолку. Чувство юмора Оскара фон Ройенталя, страдающего от похмелья, мало отличалось от чувства юмора его же, но пьяного.
— Кстати, о женщинах, — Ройенталь отхлебнул еще пива. — Пить вчера и впрямь надо было меньше. С утра меня преследует какая-то навязчивая галлюцинация, как будто я вызвал на дуэль баронессу фон Вестфален.
— Я не хочу тебя расстраивать, но это не галлюцинация, — вздохнул Миттермайер.
Ройенталь недоуменно округлил глаза, но, впрочем, на его лицо быстро вернулось прежнее меланхолическое выражение.
— Ее секунданты приходили с утра, — продолжил Вольф. — Как раз когда я отправился за пивом. Но так как мы оба были не в той кондиции, чтобы обсуждать серьезные дела, я попросил их зайти вечером.
— Изумительно, — протянул Ройенталь и снова присосался к бутылке, но, спохватившись, тут же поднял глаза на друга. — Да, ты сам-то…
— Я уже, — указал Вольфганг взглядом на бутылку. — Можешь допивать.
***
Дуэль была назначена на полдень следующего дня. Госпожа баронесса, по словам секундантов, предпочла классические допотопные пистолеты, потому что, как она справедливо заметила, они с герром Ройенталем находились в разных весовых категориях. К тому же, как вскользь обмолвились секунданты, увиденные госпожой баронессой обильные возлияния на приеме у маркиза фон Браунфельса, коим предавались уважаемые господа Ройенталь и Миттермайер, заставляли ее сомневаться в том, что герр Ройенталь будет в состоянии удержать шпагу. «За такие слова я обязан вызвать ее вторично» — мрачно заявил Ройенталь, когда Миттермайер вкратце пересказал ему результаты переговоров.
— Не советую, — покачал головой Миттермайер, проверяя дуло дуэльного пистолета; судя по отличному состоянию, в котором тот пребывал, без дела он не залеживался. — Насколько я слышал, баронесса и впрямь неплохо стреляет.
— Настолько неплохо, что способна пристрелить десантника? — вскинулся Ройенталь.
— Настолько неплохо, чтобы суметь его ранить, — ответил Вольфганг. — А меня и такой вариант не устраивает.
— Не волнуйся, — усмехнулся Ройенталь, и Миттермайер фыркнул. — Как бы там ни было — она женщина. У женщины могут сдать нервы.
— Сомневаюсь, — ответил Вольфганг. — Она неплохо стреляет, неплохо фехтует, и, насколько мне известно, это не первая ее дуэль. Она все-таки глава дома, и ей приходится отстаивать свою честь не только на словах. Тем более, она женщина, поэтому ей приходится заставлять окружающих считаться с ней. Если вдуматься, — добавил он, помолчав, — ей можно только посочувствовать.
Ройенталь хохотнул, и по-своему истолковавший его слова Вольфганг покачал головой, откладывая пистолет обратно в футляр.
— Не вижу в этом ничего смешного.
— Я не об этом, — Ройенталь отмахнулся, — просто мне подумалось о том, насколько же безумен тот мир, в котором мы живем. Я, аристократ, который вообще не должен был родиться, тем не менее, являюсь офицером космофлота Рейха, и при этом я проведу ночь с мужчиной перед тем, как отправиться на дуэль с женщиной. Театр абсурда какой-то.
— Ты как-то сказал, что живешь ради того, чтобы бросать вызов системе, — проговорил в ответ Миттермайер. — По-моему, у тебя отлично получается.
Утро следующего дня выдалось настолько солнечным, что Миттермайеру, из без того хмурившемуся с утра, это показалось не совсем правильным. В такое отвратительно веселое утро следовало заниматься чем-нибудь более продуктивным, чем помогать лучшему другу в сборах перед дуэлью.
Рано утром Миттермайер успел заглянуть домой, чтобы чмокнуть в щеку жену и предупредить, что у него возникли небольшие трудности на службе, и что он немного задержится и все объяснит позже. И даже от завтрака, хотя Эва испекла что-то весьма аппетитно пахнущее, пришлось отказаться — все равно кусок в горло не лез, стоило Вольфгангу представить себе объем неприятностей, который повлек бы за собой любой исход грядущей дуэли.
И все равно он опоздал — к тому моменту, когда такси притормозило около особняка Ройенталя, секунданты госпожи баронессы уже выходили за ворота.
Вольфганг выскочил из машины и поспешил к особняку.
— Ройенталь! — позвал он с порога. — Что-то случилось?
— Случилось, — мрачно проговорил Оскар, спускаясь по лестнице и на ходу стаскивая китель. — Можешь расслабиться, мы никуда не идем.
— То есть? — недоуменно нахмурился Вольфганг. — Дуэль отменяется?
— Отменяется, — кивнул Ройенталь. — Личным указом кайзера Фридриха.
Миттермайер почувствовал, как по его спине побежал холодок.
— Откуда кайзер об этом узнал? — негромко спросил Вольфганг.
— То, что знают две женщины, на следующий день знают все, — Ройенталь фыркнул, приглаживая волосы. — Баронесса фон Вестфален, если ты не знал — близкая подруга графини Грюневальд, фаворитки его величества. Узнав о том, что у подруги назначена дуэль, графиня рассказала об этом кайзеру, а тот, видимо, пребывая в благодушном настрое после вина, повелел отменить дуэль. Потому что, — добавил он ядовито, — будет обидно, если такая красивая женщина, как баронесса, пострадает.
— И больше он ничего не сказал? — уточнил Миттермайер.
— Нет, больше он ничего не сказал.
— В таком случае, мы идем завтракать, — Вольфганг решительно ухватил не успевшего окончательно стащить китель Ройенталя за локоть и потащил к выходу. — Эва там что-то вкусное приготовила, и я просто обязан с тобой этим поделиться.
— Почему ты уверен, что обязан поделиться, если не знаешь, что там? — вяло попытался возразить Ройенталь, на ходу натягивая китель обратно.
— Эва плохого не приготовит! — авторитетно ответил Миттермайер, увлекая его к выходу. — Будем считать, что мы отмечаем успешное разрешение вашего конфликта.
На лице Оскара обозначилось желание возразить, но то ли он не нашел подходящих слов, то ли перспектива домашней еды показалась более привлекательной — кто знает, — однако спорить он не стал, и, наконец попав рукой в рукав, застегнул молнию кителя и направился следом за другом.
