Драббл, 240 слов. Стёб, глум.
читать дальше Штаб Райнхарда фон Лоэнграмма составляли исключительно компетентные командиры, произведённые в адмиральские чины не за благородное происхождение или богатство, а только за природный талант и глубокие познания во множестве областей.
— Вот вы, Биттенфельд, — сказал как-то командующий Лоэнграмм, желая проверить эрудицию своих подчинённых, — можете доказать теорему Пифагора?
На мгновение в тигриных глазах Биттенфельда отразилась задумчивость столь глубокая, что казалось, эти глаза вот-вот остекленеют. Потом он козырнул и бодро ответил:
— Могу! Разрешите набить морду тому, кто в ней сомневается!
С большим трудом отлепив от лица руку, готовую к нему прирасти, Лоэнграмм пинками погнал адмиралов зубрить геометрию.
— Проверь меня, — попросил Миттермайер Ройенталя, захлопывая учебник.
Ройенталь кивнул и налил им обоим ещё вина. Под парами спирта знания как-то лучше усваивались.
— Половина прямого угла?
— Сорок градусов! — не задумываясь, ответил Вольфганг.
— Сорок пять, — проворчал Ройенталь. — А сорок градусов — это виски. Ладно. Развёрнутый угол?
— Девяносто шесть градусов.
— Миттермайер, я тебя убью. Девяносто шесть градусов — это медицинский спирт.
— Тогда семьдесят… — расстроился Вольфганг.
— А это — абсент, — безжалостно припечатал Ройенталь, украдкой подглядывая в учебник. — Ещё варианты?
— Двести семьдесят три целых, пятнадцать сотых? — без особой надежды на успех предположил Миттермайер.
— Температура замерзания воды по шкале Кельвина, — вздохнул Ройенталь. — Вольф, это не те градусы.
— Двести двенадцать?
Тут Ройенталь уже задумался надолго. Что-то посчитал по пальцам, хмыкнул и полез в учебник.
— Сто восемьдесят! — припечатал он. — Как два прямых угла, мог бы и посчитать, кстати.
Миттермайер покаянно опустил голову:
— Ладно, подловил. А двести двенадцать тогда что?
— Температура кипения воды, — ответил Ройенталь, подумав. И добавил: — По Фаренхайту. Только не по нашему, а по другому.